23 ноября 2011 год 

Алексею немногим за тридцать, и весь последний год он борется с болезнью, которая буквально съедает его изнутри. Недавно она опять почти что победила… Таких, как Леша, называют инкурабельными, или неизлечимыми, больными. В городском хосписе ежегодно принимают до двух тысяч пациентов, которым уже ничто не может помочь.

Медицина не всесильна

- Только не говорите про наших больных «обреченные» и «безнадежные», это неправильно, - настойчиво просит директор хосписа Анархан Нуркеримова. – Надежду нужно поддерживать всегда.
На медицинском языке пациенты городского центра паллиативной помощи – так официально называется хоспис – стабильно тяжелые.
- Он может разговаривать с вами, улыбаться и даже хорошо выглядеть, а в следующую минуту умереть, - говорит о своих подопечных врач центра Марина Рахимова. - Фатальным для них может быть все что угодно, например, внезапное внутреннее кровотечение.
В это учреждение направляются больные, которым отменено практически все радикальное лечение – в нем нет больше смысла. Рак, СПИД, цирроз печени в последних стадиях, сердечная и дыхательная недостаточность, инсульты, тяжелые травмы и просто старость… Медицина не всесильна. И здесь действительно не происходит чудесных исцелений. Но хоспис – это и не дом смерти, как принято считать.
- В наших стенах умирает не больше трети больных, остальных мы выписываем, - развеивает одно из главных заблуждений заведующая отделением центра Галина Котова. – В известном смысле, мы продляем им жизнь, она качественно становится другой.
Правда, вначале почти каждого выписавшегося с улучшениями врачи возвращают чуть ли не с того света – в хоспис редко приходят своими ногами, чаще людей, скрученных болью, истощенных и до крайности ослабленных, привозят родные.

Жизнь в остатке

Городской центр паллиативной помощи, что занимает один из корпусов медицинского городка на улице Басенова, внешне похож на провинциальную больницу. Здесь немножко архаично – двухэтажное здание старой постройки, стандартные палаты на одного или двух пациентов, простенькая мебель и никакого блеска. Скромно, чисто, тихо.
Такова судьба бюджетного учреждения, которое по сути своей ближе к социальному, чем чисто медицинскому. Именно благодаря этой гуманистической миссии на Западе хосписы поддерживаются преимущественно благотворительными фондами, а не государством.
Сто коек центра занимают по преимуществу онкобольные. С раком четвертой, последней, стадии живут от трех до шести месяцев. Это статистика, хотя, понятно, бывают исключения, когда жизнь дарит до трех, а то и до пяти лет. Но вопрос даже не в том, сколько, а в том, как. Как распорядиться этим остатком, как его дожить?
Онкология поздних форм – это глубокая инвалидность, которая делает людей не способными обеспечить самые обычные свои бытовые нужды. Но когда болезнь становится необратимой, до той степени, что пораженные опухолью ткани начинают распадаться, это еще и непрекращающаяся, невыносимая, иступляющая боль, которая не дает двигаться, спать, есть, она не позволяет ни о чем думать, кроме как о боли.
- Простите, конечно, но можно умирать дома обезвоженным, изголодавшимся и беспомощным, а можно получить помощь, которая избавит от страданий. Человек имеет право уйти из жизни достойно, а обеспечить это право – моральный и духовный долг окружающих, - убеждена Анархан Нуркеримова.

Домучиться или дожить

Основа паллиативной помощи – симптоматическая терапия, когда не лечится само заболевание, а купируются его проявления. Инкурабельных онкобольных, например, достаточно освободить от мучительных болей, часто сопровождающей раковую интоксикацию тошноты и создать им комфортные условия существования.
- Все это называется улучшением качества жизни в финальной стадии заболевания, и здесь только 20 процентов собственно медицины, остальное – профессиональный уход, - говорит Анархан Керимтаевна.
Директор делает особое ударение на слове «профессиональный», давая понять, что не всякая помощь тяжелому больному может быть полезна. Завотделением Галина Котова поддерживает своего руководителя и заодно разбивает еще один миф: де в хоспис привозят умирать одиноких, никому не нужных стариков.
- Это большая редкость, когда от наших пациентов отказываются родные, - утверждает Галина Марьяновна. – Наоборот, к нам обращаются, поняв, что сами не могут справиться с проблемами, чем мучают и больного родственника, и себя. Паллиативная помощь специфична, и я скажу, не все врачи, патронирующие таких больных на дому, могут назначить адекватное обезболивание. А что уж говорить о людях неподготовленных?

Утоли печали

На вид Николай – совершенно обычный пациент обыкновенной больницы.
- А вы хорошо выглядите, - говорю при знакомстве мужчине, и это правда – Николаю никак не дашь его 71.
- Не сглазить бы только, - отшучивается мой собеседник.
Со своей болезнью Николай живет уже шесть лет. О ней он, кажется, знает все, кроме самого главного – как дальше поведет себя рак. У Николая три онкооперации, в хосписе он во второй раз.
В первый – его привели буквально под руки. «Слышали про живой труп? Вот таким я и был». Просто живым человеком Николай снова стал после трехнедельного курса лечения. Вернувшись домой, сразу вышел на работу. Во второй раз в центр попросился сам, как только почувствовал недомогание.
- Страх, конечно, был – про хоспис, знаете, разное говорят, - признается Николай. - Но я вам скажу: ни в одной больнице, а уж я их повидал, мне не было так спокойно. Не сомневаюсь, все будет хорошо и теперь.
Вообще, тема смерти в центре совершенно закрыта. Здесь под запретом, кажется, само это слово. За долгие годы работы в отделении специалисты не привыкают и не смиряются с потерей своих пациентов. Им проще говорить о милосердии и сострадании, а еще о том, что паллиативную помощь необходимо развивать как отдельное направление медицины: готовить врачей, расширять службу и менять отношение к хосписам в обществе.
- Вот вы у меня спрашиваете про чудесные исцеления, а мне нечего сказать, - признается директор центра. - Я считаю, вот оно чудо: когда человек освобождается от сомнений и страха, когда мужественно принимает свою судьбу. Конец жизни неизбежен, но не все готовы встретить его, не потеряв уважения к самому себе.

Дай сил и надежду

Паллиативная помощь категорически отвергает эвтаназию. На этом можно было бы поставить точку, если б не неожиданный взгляд на проблему.
- Такие центры, как наш, - это альтернатива эвтаназии, - убеждена врач Марина Рахимова.
И саму Марину Рафаиловну, и ее коллег пациенты не раз просили помочь уйти из жизни. Но только до тех пор, пока в них говорили боль, немощь и отчаяние.
- Стоит снять болезненный синдром, все совершенно меняется, - продолжает доктор. – Человек наконец-то может выспаться и нормально поесть. Эти возможности трудно оценить, пока они доступны. А наши пациенты, получив даже самый минимум, уже ни о какой смерти не вспоминают.
И они не просто продолжают жить, они начинают верить и надеяться. Порой с таким неистовством, с каким, наверное, только и можно удержаться за жизнь.
В хосписе у Алексея одиночная палата, да он и не против – в последнее время говорить ему стало сложно, поэтому не до общения. Год назад молодому человеку поставили диагноз - «рак». Тогда они с мамой сделали все, чтобы Леша прошел курс лучевой и химиотерапии в Германии.
Казалось, болезнь отступила. Однако месяц назад его привезли в хоспис в тяжелейшем состоянии – с воспалением, болевым синдромом, в крайнем истощении. Почти месяц специалисты хосписа поднимали его на ноги и подняли. Но…
- Это рецидив, - Галина Марьяновна красноречиво качает головой. – Но смотрите, сколько в нем желания жить.
- Вот сейчас выпишусь, и начнем искать клинику, где меня возьмут на лечение, - делится своими планами молодой человек. - Это только за границей, здесь мне не помогут.
Прощаясь, я как-то неуклюже желаю Леше скорейшего выздоровления. Он благодарит, а по его лицу совсем неожиданно скатывается крупная слезинка…
Господи, дай ему сил и не отнимай надежду.

Людмила МАКАРЕНКО